Фото:
Российская Газета
Владимир Владимирович, ваши предложения в первую очередь касаются ограничения длины ставных неводов до 1,5 километра. А что и кому это даст?
Владимир Смирнов: Это даст возможность лососю в большем объеме зайти в реки на нерест. Мы увеличим воспроизводство дикой рыбы, снизив промысловую нагрузку в море. Принцип добычи лосося в море прост. На нерест в поисках своей реки рыба идет вдоль береговой линии, где ее поджидают ставные невода. Пытаясь их обойти, она попадает в ловушки.
Исторически в Сахалинской области установленная протяженность центрального крыла лососевых ставных неводов не превышала двух километров. Однако в 2011 году минсельхоз России внес поправки в правила рыболовства. Эту конкретную норму они заменили запретом постановки неводов, выходящих своей частью за границы участка.
И у нас одномоментно из-за разницы в границах участков на трети «водных наделов» региона появилась возможность ставить трехкилометровые невода.
Интересно, как те новации мог пропустить ученый совет СахНИРО? Понимаете, что получилось? Для трети участков создали исключительные права на постановку неводов длиннее на километр. Те, кто в 2011 году проводил эти поправки в жизнь, уже давно в местах не столь отдаленных, а вот наследие их деятельности осталось.
На юге в заливе Анива больше половины таких сетей! Уменьшение длины позволит резко снизить промышленный вылов транзитной рыбы, а значит, пропустить на нерест значительно больше лососевых. При этом, кстати, наша ассоциация предлагает устанавливать в нечетные годы (то есть периоды низких подходов рыбы) береговое крыло на расстоянии не менее 100 метров от берега.
Уловы горбуши на Сахалине за последние десять лет рухнули с 200 тысяч до нескольких тонн
Пойдем дальше. В Западно-Сахалинской подзоне правила запрещают размещать ставные невода ближе километра от устья реки и длиной центрального крыла меньше двух километров. Именно так — от двух до трех можно ставить, а меньше нет! Но ведь этого с лихвой хватит, чтобы выгрести всю рыбу, идущую на нерест! Необходимы нормы, подобные действующим в Восточно-Сахалинской подзоне: длина невода не может превышать расстояние до устья реки. А то, что есть сейчас, можно было придумать лишь исходя из принципа — нам здесь не жить. Как вообще мог родиться такой пункт правил? Объяснение только одно — его сделали под рыбоводные заводы, расположенные на реках. Между тем, когда мы берем рыбу в море ставными неводами, мы сохраняем баланс между выловленным лососем и прошедшим в реки на нерест. Когда же рыбу добывают в устьях рек, ни о каком балансе нет и речи.
На нерест в поисках своей реки лосось идет вдоль береговой линии, где его поджидают ставные невода. Пытаясь их обойти, рыба попадает в ловушки. Инфографика «РГ» / Рафаэль Зарипов
Но ведь промысел заводов законен: они имеют право «возвращать» часть выпущенной рыбы и добывать производителей.
Владимир Смирнов: Рыбоводные заводы перекрывают реки. Они говорят, что вылавливают «свою» рыбу. А куда делась дикая? И как она сможет проходить на нерест, если река перекрыта? Поймите правильно, я не против рыбзаводов, я против их негативного влияния на естественное воспроизводство. Они берут рыбу в реках, на которых расположены. Но промышленное изъятие кеты все участники промысла должны осуществлять только в море. Нужно упорядочить механизм компенсации затрат рыбоводным заводам за выпуск мальков. Понятно, что выгоднее черпать рыбу из реки, чем ловить ее ставными неводами в море. Но это опасно для популяции. Надо повернуться в сторону естественного воспроизводства дикой горбуши, уловы которой на Сахалине за последние десять лет рухнули с 200 тысяч до нескольких тонн. Без нее уже остался юг острова — из-за перекосов в сторону рыбоводных предприятий. Кстати, «искусственная» кета с заводов по качеству (внешнему виду, вкусу) гораздо хуже нашей горбуши.
Поэтому надо ввести мораторий на строительство рыбзаводов на северо-востоке Сахалина, сохранить хотя бы этот район как территорию естественного воспроизводства лососей. Именно там, где нет заводов, еще остаются относительно здоровые и многочисленные популяции дикой горбуши, кеты, кижуча.
А сейчас мы не помогаем дикой рыбе, только создаем проблемы. Вместо разумных ограничений пошли путем установления проходных дней и запрета промысла в этот период.
А что плохого в пропускных днях? Рыбе дают время спокойно идти на нерест.
Владимир Смирнов: Термин «проходные дни» звучит приятно и успокаивающе. Но только в кабинетах. На деле — иллюзия. Из-за этой практики промысловые предприятия несут убытки.
Такое правило предполагает три дня пропуска и четыре — вылова. В период пропуска надо зашить ловушки и снять 100 метров берегового крыла. Представьте, только закончили постановку неводов в авральном режиме, а тут — пропускные дни. Конструктивные особенности ловушек ставных неводов не предполагают возможности зашивания, тем более в море, рыба все равно концентрируется возле них, и ее полностью (подчеркиваю, полностью!) уничтожает морской зверь. Ему же некого бояться — рыбаков в эти дни рядом нет.
Пропускные периоды приводят к напряженности в трудовых коллективах и потере профессиональных кадров. Люди просто уходят из законного промысла. Кроме того, активно стимулируется нелегальная добыча, для браконьеров-то законы не установлены… Поэтому, чтобы увеличить численность популяции лососей, необходимо не запрет на промысел вводить, а только внести ограничения по длине неводов. Определили размер крыла — и пусть люди ловят в море, не трогая реки.
Источник: news.rambler.ru
